Дмитрий Хван - Знак Сокола [СИ]

— А может это не просто так? — сказала Дарья. — Наше появление тут, потом предостережение, данное нам людьми из иной России? Кто-то о нас заботится… я не понимаю, сложно это для понимания.

— Я, наконец, попытаюсь объяснить вам ситуацию с Игорем Матусевичем. Вот вы говорите, нам кто-то помогает. Действительно, складывается такое впечатление, когда мы получаем новую информацию.

Далее Соколов рассказал своим товарищам о разговоре с майором спецназа КГБ Русии. То, что поначалу приняли за властные амбиции Игоря было его попыткой заставить руководство мифического в его мире княжества принять более интенсивный путь развития государства. В отличие от общества, руководству Русии было известно о некогда бывшем на берегах Ангары княжестве, были известны и имена его руководителей и причины исчезновения этого социума. Припёртое со всех сторон Московской Русью и её данниками, Ангария постепенно, вынуждаемая своим соседом, отдавала Руси продукты своей промышленности, затем учила присылаемых в княжество мастеров. Так за сотню лет было нивелировано то техническое преимущество, что некогда хранило и защищало княжество. Вскоре некоторые воеводы Ангарии начали откалывать подконтрольные себе области от центра, обвиняя Ангарск в его соглашательстве с Москвой.

— В итоге мы получили две гражданские войны, с последующим захватом княжества казачьими ватагами и солдатскими полками Русии, — ошарашил всех Соколов. — Я не планировал это рассказывать так скоро, но может, к лучшему то, что пришлось поведать это сейчас.

— Скажи о начале конца, Вячеслав, — предложил Радек, задумчиво поигрывая карандашом.

— Немногие из вас его уже видели — не так давно нас посетил сам Дмитрий Андреевич Строганов, маскировавшийся под приказчика. Так вот, начало сотрудничества с этой знаменитой фамилией предопределило конец нашего общества. Нас в итоге просто использовали, хитростью и нахальством.

Поднялся гул голосов, люди повскакали с мест, выражая своё отношение к ситуации. Причём, самое невинное предложение было гнать этого Строганова взашей.

— Я в принципе, так и сделал, — улыбнулся Вячеслав. — И за это предостережение мы должны благодарить Игоря.

— Я не привык рассуждать на собраниях, друзья, — вступил в разговор Виталий Петрович, один из мастеров с мурманского судоремонтного завода, уже начавший седеть, — я знаю одно, у нас на глазах разрушилось огромное государство. Конечно, я понимаю — смена идеологии, главного курса и всё такое, но это не повод разрывать огромную державу, собиравшуюся веками, на лоскуты. Разрушилась цивилизация духа, сдерживающая до поры своим существованием цивилизацию денег. А сейчас закладывается программа уничтожения нашего общества. И последующее внедрение на берега Байкала группы из другой России — опять таки, говорит о том, что нам помогают, дают подсказку, как нам действовать.

— Виталий прав! Что если кто-то изменил событий в нашем мире? В том, который мы покинули. И сделал это в нарушение каких-то правил? — проговорил Смирнов, поглядывая на Радека.

Видимо, они уже не раз обсуждали этот вопрос.

— Наверное случится нечто, что приведёт к уничтожению нашей цивилизации и закладывается оно в этом, семнадцатом веке, — сказал профессор.

В ответ на поднявшийся гул среди членов экспедиции по поводу его предположения о крахе цивилизации, он ответил:

— Я уверен, что такое уже бывало. Именно так, иначе я не вижу смысла каким-то высшим силам нам помогать или изменять. Да вы сами знаете, что творилось в мире после краха СССР.

Естественно, помнили все. И волны насилия, охватившие мир, и повылазивших из всех щелей террористов разных мастей, вскормленных чужими руками. Цепочка войн и конфликтов, взаимных упрёков и претензий. Мир встал на путь эскалации насилия. Появлялись ниоткуда разного рода вирусы, нелепо маскирующиеся под разного рода вывесками.

— Я не удивлюсь, если тот мир, из которого мы ушли, в скором времени настигнет коллапс всего живого. Не зря люди снова заговорили о конце света, как о скором явлении.

В зале повисла тяжёлая пауза, прерываемая лишь редким покашливанием.

— Подведём итоги, друзья! — предложил Соколов, поднявшись с места. — Как бы то ни было, перед нами стоит трудная задача — стать кузницей грамотных людей. Мы должны сделать так, чтобы тот человек, что попал к нам, видел в нас образец для подражания. Мы же, в свою очередь, обязаны сделать всё, от нас зависящее, чтобы научить этого человека видеть окружающий мир по-ангарски.

Итак, день Ангарского царства наступил. Зал совещаний — стены и сцена, были убраны бордовой материей, на сцене и между проходами горели светильники на металлических стойках. Позади сцены был растянут ангарский стяг, а на трибуне был прикреплен щит со знаком Сокола. Обстановка в зале и сама процедура допуска действовала сковывающе на местных автохтонов, всем им до сего момента было нужно переодеться в ангарскую одежду-униформу, что подразумевало как минимум баню и мыло. Не все пошли на это, но и такой результат был важен — был определён круг наиболее лояльных Ангарску аборигенов, таких как даур Иван. Конечно, было бы очень приятно увидеть кого-либо от народа айну, про которых Сазонов уже не раз говорил в радиопереговорах. Однако пока средний Амур не взят под контроль и не вычищен от цинских приспешников, контакта с айнами не наладить.

Был и ещё один, довольно противоречивый вопрос, обговоренный с отцом Кириллом отдельно. Вопрос о номинальной должности главы Ангарской церкви, которая предполагалась для Соколова. Священнику была разъяснена политика Ангарии по поводу узурпации мифа о царе-священнике и о будущих возможных плюсах этой идеи. Карп с сожалением узнал о том, что пресвитера Иоанна на самом деле не было, разве что его предполагаемые прототипы. Скрепя сердце, отец Кирилл пошёл на признание Вячеслава, с укором заметив, что это немецкий обычай и не гоже его перенимать.

— Разве что для людей оное надобно, — качал головой священник. — Будь по вашему, супротив я не встану.

Церемония не была какой-то особенной, праздника не было, наоборот, процесс был до предела формализован. Сначала Соколов обратился с речью к согражданам. Такого живого общения, как было вчера, на встрече с членами пропавшей во времени экспедиции, уже не было. Сообщив об успехах Ангарии, её продвижении к океану и планах на ближайшее будущее, в частности посольстве к айнам и в Корейское царство.

Пингау, старейшина большого, по меркам Сунгари, посёлка — под четыре сотни душ, сидел во втором ряду длинных лавок. Откинувшись на мягкую спинку, он ловил шёпот сидящего рядом князька-эвенка, что переводил ему слова его нового князя. Он старался не пропустить ни слова, князь Сокол говорил об удивительных вещах — желает он весь Амур под себя взять.